ПЕТЕРБУРГ И КОНИ

ЗАБВЕНЬЮ ПРЕДАННЫЙ МАНЕЖ

«Печальный памятник тирана, 
Забвенью преданный дворец... » 
(А.С. Пушкин о Михайловском замке) 

Император Павел. Пожалуй, одна из самых романтико-мистических фигур российской истории. Человек, короткая жизнь которого и поиcтине мимолетное царствование послужили и мишенью ДЛЯ насмешек, и объектом суеверного ужаса. И, наверное, нет в Петербурге другого места, с которым было бы связано столько легенд и таинственных историй, сколько с любимым его детищем - Михайловским замком. Начать хотя бы с того, что долгое время было достоверно неизвестно, кто же является автором его проекта - итальянец Винченцо Бренна или русский Василий Баженов. Сейчас как будто бы исследователи согласились, что и тот, и другой приложили руку к созданию этого архитектурного шедевра, но, кроме них, в этом очень активно участвовал и сам царственный заказчик - император Павел.

Еще будучи наследником престола, Павел интересовался архитектурой, и для зодчего-любителя получил весьма основательную архитектурную подготовку. Еще мальчиком он «изволил ... на бумаге карандашом чертить разные строения по своим мыслям для забавы». В юности, совершая путешествия по Европе под прозрачным псевдонимом графа Северного, Павел посещал и осматривал множество западноевропейских архитектурных пaмятников.

Для нас, конников, особенно интересен одни эпизод этого путешествия. В июне 1782 года граф и графиня Северные побывали в Шантилъи, загородном имении принца Конде. Сегодня все мы слышали о конном комплексе в Шантилъи, уникальном «музее-конюшне», где не только представлена история взаимоотношений человека и коня, но и содержатся лошади различных пород, и проводятся удивительные представления с их участием. Шантилъи произвел такое впечатление на «графа Северного», что первоначальный проект Михайловского замка был на удивление похож на план этого французского дворца. Впоследствии планы Павла изменились, но конюшни Шантилъи тем не менее имеют в наших краях по меньшей мере 2 аналога: это дворцовые конюшни в Гатчине и интересующие нас манеж и конюшни Михайловского замка.

Проект ансамбля, включающий в себя плацпарадную площадь, «экзерциргауз» (манеж) и конюшни, разработал В. Бренна (автор, кстати и Гатчинских конюшен). Строение экзерциргауза назначено было 28 ноября 1796 года (это следует из письма управляющего Кабинетом В.С. Попова в Контору строения домов и садов, в котором он сообщает, что откомандировал каменных дел мастера Иеронима Руска «к строению назначаемого близ того ж дворца каменного Екзерциргауза»). Правда, назначение не имело практических последствий, т. к. ждали, когда «о строении назначенного близ замка Михайловского дворца последует повеление».

В апреле 1797 г. планы, видимо, изменились. 16 апреля этого года Бренна сообщает генералу Г.Г.Кушелеву, чтo получил «апробацию Eго Императорского Величества на планы на построение Ексерциргауза по стороне к саду, а конюшни к дороге». (Спешу напомнить, что слово «апробация» не означает вовсе, как считал Макар Нагульнов, «плохая девка», а «акварель», стало быть, наоборот, «дюже хорошая»; более того, апробировать вовсе не значит - испробовать, опробовать. «Апробация» с древнейших времен и до наших дней - одобрение, утверждение, дозволение, а в зоотехнии, к которой мы с вами имеем некоторое отношение, - окончательное становление, скажем, новой породы или линии).

И вот, 15 апреля 1797 года начали забивать сваи под фундамент. Но только после окончания основного строительства замка начались работы по совершенствованию территории вокруг дворца. В 1799 г. были завершены здания Больших придворных конюшен, экзерциргауза и двух трехэтажных павильонов.

8 ноября 1800 г. состоялось освящение Михайловского замка и его цepкви. А 4 февраля 1801 г. «в силу высочайшего Е.И.В. повеления» граф Тизенгаузен предложил Гоф-интендантской конторе «весь оный замок, как-то дворец, павильоны, конюшенные и кухонные корпусы ... принять в точное свое ведомство».

Вот что увидели бы мы в те годы: сразу за въездными воротами начиналась длинная тройная аллея из лип и берез, посаженных еще при Анне Иоановне. Въезд на территорию замка: располагался на месте нынешней Манежной площади, там, где сейчас сквер. По сторонам аллеи располагались: справа - конюшни, слева - экзерциргауз. Конюшни были построены в два этажа, а экзерциргауз - «в два света», но снаружи их лицевые фасады были одинаковы и очень напоминали конюшни в Шантильи. (В 1820 г. фасады обоих зданий были изменены по проекту Росси, тогда же изменилась и их окраска - из кирпично-кpacных, подобно замку, они были выкрашены традиционной для стиля «ампир» желтой краской с белыми декоративными элементами. Таковы они и сейчас). Интересно, что Бренной задумано было еще установить перед зданиями скульптурное изображенне трубящего всадника на крылатом коне.

Манеж имел в длину 76 сажен, то есть 160м, а в ширину - 17 сажен или З5,7 м. Для освещения его огромного внутреннего пространства, были предусмотрены 54 огромных окна, а для отопления - 16 печей и каминов! По свидетельству современника, в этом зале «легко мог маневрировать целый батальон».

В феврале 1801 г. император Павел поселяется в своем новом жилище. Над Воскресенскими воротами замка сияет надпись: «Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготy дней». Некая юродивая на Смоленском кладбище (в некоторых версиях легенды - сама Ксения Петербургская) пророчит, что количество лет, прожитых императором, будет равно количеству букв в этой надписи. Посчитайте, их 47. Сорок семь лет должно было исполниться Павлу аккурат в 1801 г. Говорят, что в стенах замка слышали голос Петра Великого, и сам император видел однажды тень своего предка. Будто бы Петр покинул могилу, чтобы предупредить «русского Гамлета», как иногда называют Павла, чтo «дни его малы и конец их близок ...». Что и говорить, богат наш город мистикой.

В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. император Павел был убит. По смерти Павла двор вскоре покинул мрачное здание. Большая половина бельэтажа долгое время пустовала, в остальной, что особенно интересно для нас, помещалась конюшенная контора и конская экспедиция. В 1804 г. по просьбе управляющего императорскими театрами «некоторое число удобных покоев» было отдано «для помещения театрального гардероба и нужных для хранения оного людей», в 1808 г. часть комнат второго этажа переделаны для духовного училиша, в 1811-м - в верхнем этаже южной части устроена обсерватория...

В 1820 г. замок был передан Главному инженерному училищу, а в 182З-м переименован в Инженерный. Его окончило много замечательныx людей, впоследствии избравших себе самые разныe пути: и физиолог Сеченов, и физик Яблочков, и композитор Кюи, и писатель Григорович. Здесь же учился и Достоевский.

А что манеж? Задуманный как придворный, предназначенный для блестящих гвардейцев, для высшей знати павловского двора, для самого императора, наконец, - ничего этого он никогда не имел. С 1822 г. его использовала Берейторская школа Министерства императорского двора. Примерно с этого же времени его передают кондукторам (юнкерам) Михайловского инженерного училища и Лейб-гвардни саперному батальону. Но - увы! - все они занимаются в основном шагистикой, лошадей имеют только штаб-офицеры. Верховую езду им преподают на лошадях казенных.

В зимнее время манеж используется для развода караула, и тоже - в пешем строю. 1 марта 1881 г. на таком разводе присутствуют император Александр II, по возвращении с развода и происходит известная трагедня (в статье «Манеж в сердце империи», «Серебряная шпора» №6, к сожалению допущена неточность: в роковой день император возвращался именно с развода караула, а не с парада Конногвардейского полка. Приношу читателям свои извинения - И. Х.).

Кроме того, в Михайловском манеже происходило распределение новобранцев по полкам. От каждого полка приходила внушительная делегация: взвод солдат в полной парадной форме, с оркестром, офицером или даже командиром полка. При этом обращали внимание, в основном, на внешний вид кандидатов: высоких шатенов направляли в Преображенский полк, блондинов - в Измайловский, стройных брюнетов - в кирасиры... После распределения новобранцев разводили по полкам - это было, судя по описаниям очевидцев, довольно забавное зрелище: «... по Невскому проспекту ехал на прекрасных черных конях оркестр и взвод конногвардейского полка в медных касках с двуглавыми орлами, в начищенных кирасах, белых колетах, при длинных палашах. Оркестр играет бравурный кавалерийский марш. А сзади идет разношерстная группа парней, многие в лаптях, с узелками, котомками, сундучками. Новобранцы как-то испуганно озираются по сторонам... , идут не в ногу, спотыкаются...».

Затем для новоиспеченных солдатиков начиналось самое тяжелое время первоначального обучения: «... в кавалерии молодые солдаты первое время не могли садиться и даже ели стоя - результат учебной езды без седла. У некоторых солдат руки были в рубцах от ударов хлыста, если новобранец неправильно держал поводья.»

В 1914 г., когда вся Россия готовилась отмечать 100-летие со дня рождения Лермонтова, воспитанники Николаевского кавалерийского училища решили поставить ему памятник в сквере на Ново-Петергофском проспекте. Чтобы собрать денег, три дня подряд в Михайловском манеже они проводили конноспортивные праздники. Билеты стоили от 50 копеек и выше, многие, зная на что пойдут эти деньги, платили по 10-15 рублей за билет. Очень большие деньги по тем временам. И, судя по описаниям, дело того стоило. То, что показали в начале нашего века почтенной публике будущие офицеры-кавалеристы, сегодня не всегда и в цирке увидишь. Вольтижировка, джигитовка, лихая рубка, стрельба в цель на полном скаку, упражнения с пиками, живые пиpамиды на конях, «живое солнце» - юнкер вepтeлся на пике, которую держали два его товарища, скачущие на лошадях. Конные карусели, «война Алой и Белой розы», игра в «лисичку», - все было представлено восхищенному зрителю. Народ на эти праздники ломился, публика стояла в проходах, гремели аплодисменты, крики «браво», «бис»...

Тогда же, в январе 1914 г., на Манежной площади был установлен необыкновенно изящный памятник великому князю Николаю Николаевичу-старшему, который командовал русской армией во время балканской войны 1877-78 годов. Простоял он, правда, недолго - всего 4 года, и очень жаль, ибо с его исчезновеннем город наш лишился еще одной жемчужины^*.

Во время революционных потрясений 17-го года Михайловский манеж почтил своим присутствием В.И. Ленин - выступал там на митинге. Потом помещение это занимал бронетанковый дивизион.

Ну а сейчас все мы знаем этот манеж как Зимний стадион... По крайней мере, его не используют под гараж или склад, как многие другие питерские манежи.

И. Хиенкина

«Кони Петербурга», № 2/1998