Выставки проходили повсеместно, разного уровня, в разных губерниях и разного, так сказать, направления — от просто показа лошадей до испытаний по перевозке тяжестей. И в местных, проводившихся в крупных сёлах или уездах городках, и в более солидных губернских выставках участвовали представители всех сословий — крестьяне, купцы, дворяне — от мелкопоместных до высшей знати. А с 1866 года проводились Всероссийские конские выставки...
Так какое всё-таки, милые, у нас тысячелетье на дворе? Ах, да, всё ещё второе. Недолго ему осталось... что такое год-два по сравнению с вечностью? Секунда-другая. Да и сто, даже сто сорок лет — не очень много, если вдуматься. С этой точки зрения те конские выставки в Москве, что проходили в 60-е годы XIX века, были почти вчера.
Впрочем, читая статьи Василия Ивановича Коптева, написанные им по поводу выставок, такое нетрудно себе представить. Особенно способствуют этому язвительные выпады В.И. против некоего господина, возомнившего себя знатоком и дерзнувшего выступить в прессе с замечаниями по поводу выставки и разбором достоинств и недостатков отдельных лошадей. Судя по всему, господин этот знатоком вовсе не был, просто крутился в кругу конских охотников и, нахватавшись иппического арго, не очень грамотно его использовал. Знакомая картина, не правда ли, господа конские охотники?
Но к делу, к делу! Язвительные выпады оставим профессионалам. Нас интересуют выставки и ничего более.
Переменим же место и время действия, перенесёмся мысленно в Москву шестидесятых годов прошлого столетия. Вот бы и впрямь там побывать... Шестидесятые годы! Их «оттепель» — только что крепостное право отменили, в обществе новые веяния, Лев Толстой пока не классик, и даже Володя Ульянов ещё не родился. Прогресс набирает обороты, технические новации приветствуются с восторгом, кажется, что человечество прямым ходом движется в золотой век. Верной дорогой идёте, товарищи!
Впрочем, мы опять увлеклись... Итак, 1866 год. Город Москва. На престоле — Александр II. Главное управление государственного коннозаводства возглавляет генерал-адъютант Родион Егорович Гринвальд. Реформа 1861 года (напомним: в этом году отменили крепостное право) не лучшим образом сказалась на частном коннозаводстве России: разорились многие помещичьи заводы, краса и гордость землм русской, так как лишились своих даровых работников — крепостных крестьян. Но энтузиастов во все времена хватало, и многие продолжали работу, пусть даже в убыток себе. В обществе тогда происходила определённая ломка, подобная той, которую мы наблюдаем сейчас — разорялись, беднели гордившиеся своей родовитостью дворяне, и, наоборот, начинали купаться в роскоши первые нувориши из разночинцев — тогдашние «новые русские». На коневодстве это не могло не сказаться, как сказывалось и на всём остальном. Но тогда на помощь коннозаводчикам пришло государство, это, наверное, основное отличие того времени от этого (по крайней мере в интересующей нас области). В.И. Коптев с грустью пишет о разорении и продаже с молотка заводов многих известных коннозаводчиков, но он же с гордостью говорит о том, что именно государственная поддержка спасает коневодство России в целом.
И Всероссийская конская выставка — одно из тех мероприятий, которое призвано поддержать российского коннозаводчика.
Открылась она 15 (28 по новому стилю) сентября 1866 года.
«... Явились представители всех пород и сортов лошадей, даже с самых отдалённых окраин Империи: от подножия Урала пришли обвинки, от Карпатов — лошади князя Сангушки, Карабах выслал своего золотистого коня-красавца, и берега Балтийского моря прислали своего силача-лилипута, внутренния же губернии выставили своих скакунов, рысаков, верховых, упряжных и тяжеловозов.»
Открывал выставку Родион Егорович Гринвальд в присутствии Его Императорского Высочества Великого князя Николая Николаевича, уже знакомого нашим постоянным читателям, «благоволившаго представить на выставку лошадей собственнаго завода и удостоившаго г.г. заводчиков и охотников милостивым вниманием и словом в продолжении своего трёхдневного пребывания в Москве во время выставки».
Приём лошадей начался 1(14) сентября Комитетом под председательством генерал-адъютанта П.К. Мердера и продолжался до самого открытия выставки. Не могу отказать себе в удовольствии в третий раз процитировать ставшего мне родным в процессе работы над статьёй В.И. Коптева: «Помещение выставки было устроено удобно, красиво, светло и просторно; по вечерам конюшни и сад освещались газом, и в саду играла музыка. Москвичи и приезжие охотники пользовались этими удобствами с 9 часов утра до 4-х часов пополудни, а потом от 6-ти часов и до 10 вечера постоянно посещали выставку и любовались конями; а в саду под развесистыми ветвями тополей собирались кружки охотников, которые, усевшись со стаканами чая, судили и рядили об любимой русской охоте.
...Лошадей было 147, все размещены были удобно и покойно; прислуга была вежлива, одета прилично и с охотою и добродушием удовлетворяла расспросам любопытствующей публики.
...Коннозаводчики и охотники, конечно, долго не забудут эти 15 дней, всецело посвященных охоте. С утра и до глубокой ночи они, съехавшиеся из разных мест России, соединенные в прекрасном помещении, начиная от амфитеатра, устроенного в манеже, до пространных удобных для прогулки коридоров конюшен, в саду и, наконец, в обширном помещении в доме Управления, уступленном для вечерних бесед их, проводили вместе время в непрерывных разговорах об коннозаводстве, одушевляемые одной страстью к благородному животному.»
«Умри, Денис, лучше не напишешь!» Особенно нравятся мне пассажи об вежливой и прилично одетой прислуге, а также — о коннозаводчиках со стаканами ... чая в руках.
Кони на выставке были подразделены на несколько отделов: отдел чистокровный, отдел верховой, отдел рысистый, отдел упряжной, затем тяжеловозный и рабочий. Понятия о рабочих лошадях разительно отличались от наших. Так, в рабочем отделе были представлены скорее аборигенные лошади типа калмыцких и казахских. К ним же причислен был и карабах. К чистокровному отделу отнесены были английские и арабские лошади; в верховом, судя по описанию, стояли стрелецкие и орлово-ростопчинские, впрочем, был и, по-видимому, высококровный Булат, о котором Коптев пишет, что «и между кровными скаковыми лошадьми можно найти лошадей, способных быть верховыми»; и белый жеребец Мирза Великого князя Николая Николаевича, сохранивший «совершенно весь тип арабского коня с его округленными благородными формами, но с тем вместе годен и под всадника большого роста, ибо в нём 2 аршина 3 1/2 вершка (примерно 158 см), чего недоставало всем лошадям князя Сангушки». В те времена «верховою» признавалась лошадь не по породной принадлежности, а по годности её к манежной езде и строевому седлу (как мы различаем лошадей конкурных, троеборных, выездковых вне зависимости от происхождения). Рысаки также были отделены от упряжных лошадей, породная принадлежность последних не указывалась — тогда это мало кого, по-видимому, интересовало. В тяжеловозном же отделе стояли ардены, суффольки и першероны, советского тяжеловоза почему-то не было.
В течение нескольких дней заводчики и охотники обсуждали достоинства и недостатки каждой из почти 150 лошадей, причём равным вниманием пользовались и кони Великого князя, и кони торговца лошадьми.
Пройдёмся по некоторым отделам выставки и посмотрим, кто же конкретно был представлен на ней и как награждён.
Начнём с первого отдела, чистокровного, в котором находились 20 лошадей. Из них 6 были арабы из Славуты, завода князя Сангушки. А первые премии получили жеребец Корнет И.А.Бологовского и кобыла Розина Ф.Ф.Мосолова. Коптев пишет о ней как о «прелестной собою, стройной и благородной кобыле.» Она была куплена Управлением государственного коннозаводства для Хреновского рассадника. Относительно Корнета знатоки заспорили, его происхождение вызывало сомнение, но, видно, конь был так хорош, что премию всё же решили дать. Соперник его, Хлопотун, заслужил вторую премию при минимальном, так сказать, отрыве — всего двумя голосами меньше получил он при обсуждении.
Лошади же князя Сангушки премированы не были, так как происхождение их не было подтверждено студбуком (а Корнет в студбуке был записан). Тем не менее, зрительские симпатии были на их стороне. В самом деле, «эти изящные создания, обличающие благородство своего происхождения в каждой жилке, разрисовывавшей их формы и сквозящей сквозь тонкую кожу и атласную шерсть, прекрасные глаза, раздувающиеся ноздри, грациозные, лёгкие движения и эластичные прыжки делали их привлекательными и ими особенно любовались любители... когда они появлялись на выводку, показываемые ловкою прислугою в уздечках из ярко-желтого или пунцового шнурка, увешанных множеством пышных шелковых кистей.»
В верховом отделе первую премию получил Кади завода Л.В. Жихарева — конь, который,по словам Коптева, напоминал старинную ростопчинскую лошадь; вторую премию получил Ураган завода Мятлевых, лошадь, напротив, напоминавшая орловскую верховую (тогда ещё их различали). Уже упоминавшийся белый Мирза Великого князя получил медаль, всех восхитила его арабская типичность при высоком росте. Еще выше был Великого же князя вороной Магомет — 2 аршина 4 1/2 вершка, т.е. более 162 см в холке! Впрочем, Великому князю, как человеку весьма высокому, и не годились другие лошади. В этом отделе представлены были, кроме частных, и казённые кони. Клички их нам знакомы — это те самые Франт, Фазан и Факел, которые через год произведут фурор на Парижской выставке. Их всегда вспоминают, когда пишут об орлово-ростопчинской породе. Публика осыпала их рукоплесканиями, но премии они не получили, т.к. принадлежали казне. Не огорчайтесь, они наверстают упущенное на Парижской выставке, там их достоинства будут вознаграждены — факт общеизвестный.
Самым многочисленным был рысистый отдел. Интересно, что лошади московских охотников практически не были представлены. По этому поводу г. Гринвальд сказал в своей речи: «Я знаю, что они в этом случае не хотели отбивать премий у тех экспонентов, которые вели своих коней издалека».
Первую премию получил Услад Д.А. Энгельгардта, вторую — Атласный А.И. Павлова. Великий князь Николай Николаевич и тут не посрамил своей славы одного из лучших коннозаводчиков страны: два его жеребца, Базар и Барабан, оба от Богатого, получили медали. Еще 16 рысаков были отмечены медалями, и многие — похвальными листами.
В упряжном отделе привлекали внимание Самолёт и Ерёма, их премировали обоих, Самолёт же был назначен для показа на Парижской выставке. Но особенно поражал 6-вершковый Эклипс из Ново-Александровского завода, при громадном росте (более 169 см) он затмевал прочих своей красотой, дельностью и правильностью, но,будучи казённым, на премию рассчитывать не мог.
А денежные премии, назначенные для каждого отдела, были очень значительны по тем временам — от 1500 руб. серебром в чистокровном отделе до 500 руб. серебром в отделе тяжеловозном. Многие лошади приобретались для государственных конных заводов. В.И. Коптев находит при этом, что государство сознательно покупает лошадей у заводчиков по высокой цене, продавая им же племенной материал по заведомо заниженной, чтобы поддержать, как мы сказали бы сегодня, отечественного производителя. В самом деле, Розина приобретена у Ф.Ф. Мосолева за 1000 руб. серебром, в то время как отец её, Джерид, был куплен коннозаводчиком из казны всего за 46 рублей! И много еще лошадей, премированных на выставке или купленных Управлением государственного коннозаводства, было произведено от жеребцов казённых.
Тем не менее, — и Коптев с грустью отмечает это — многие заводчики за 5 лет, прошедших со дня освобождения крестьян, успели разориться. С тем большим уважением говорили на выставке о государственном коннозаводстве, благодаря которому сохранялись такие прекрасные отечественные породы, как орловская верховая, в Хреновом.
«Московская выставка ... научит нас ценить благотворную помощь правительства и от него чаять спасения коннозаводству», — пишет Коптев. Хорошо бы и нам от кого-нибудь чаять спасения...
Читала Коптева и предавалась грусти Ирина Хиенкина
После 1866 года Всероссийские выставки проводились регулярно, в 1869, 1872 годах и т. д. Последние две — в 1910 и 1913 гг — были совмещены со съездами коннозаводчиков. После Первой мировой войны, революции, гражданской войны коневодство России, конечно, было разорено. Тем не менее, спустя некоторое время, в Москве на ВСХВ — ВДНХ традиция Всероссийских (уже Всесоюзных) выставок была возобновлена. Конечно, не было такого количества лошадей, представлялись они уже не «по сортам», а по породам, отбирались централизованно и очень тщательно. Попасть на такую выставку было очень престижно и для коня, и для владельца. Нет нужды говорить о том, что частных владельцев к тому времени уже не было...
Ну, а теперь они снова есть. И снова проводятся выставки. В сентябре в Москве прошла первая — “Эквирос”, а теперь и в нашем городе состоится такой праздник. Вновь, как сто лет назад, соберутся коннозаводчики и охотники...
Будем надеяться, что не в последний раз.
«Кони Петербурга», № 3/1999.